Мы осознанно публикуем эту статью сейчас, в конце сезона. Все просто: палаточный лагерь маленький, всего двадцать-двадцать пять детей на смену, места раскупаются быстро. Хотите, чтобы ребенок туда попал летом 2018? Начинайте думать уже сейчас.
Это не рекламный текст. Скорее, хорошая история про частную инициативу в сфере, на которую все давным-давно махнули рукой. Сумасшедшая ответственность за чужих детей, огромное количество старых оздоровительных лагерей, с допотопными корпусами и не самыми квалифицированными вожатыми, дотошный контроль государства – так себе сфера для инвестиций. Только вспомните: общий душ строго по расписанию, разношерстный, часто недружелюбный коллектив, гормональные забавы старших отрядов, первая сигарета за уличным туалетом… Думаете, что-то изменилось за двадцать лет? Если вы мечтаете о том, чтобы ваш ребенок приобрел другой, более полезный опыт, знакомьтесь с Андреем Крупеньчиком, руководителем палаточного лагеря «Развивариум» и психологом центра nora.by.
Прежде, чем знакомиться, начнем с отзывов, погуглим. Ни одного плохого отклика за четыре года работы с детьми. А нет, одна жалоба все-таки есть: «почему смена такая короткая, всего семь дней? Хотим больше». Интересно. Одно дело слышать рекомендации друзей, совсем другое – читать слова благодарности в суровом белорусском интернете, где вообще не принято хвалить друг друга.
Звоню Андрею, договариваюсь об интервью. Приглашает приехать, посмотреть на все своими глазами. Да не вопрос. В шесть вечера выезжаем из Минска в сторону Смолевич (пункт назначения – урочище Тумель). Меньше часа пути, мы на месте. Вот он – этот детский палаточный рай, укрытие для маленьких робинзонов, вырвавшихся из домашних тепличных условий. Машина припарковалась, никто даже голову не повернул: кулинарный поединок, сами сварили геркулес, две команды, жизненно важный конкурс.
Как положено, решение принимает вожак стаи – тот самый Андрей, который уже четыре года работает руководителем частного проекта под названием «Развивариум». Симпатичный, открытый и абсолютно расслабленный парень рассказывает о том, каково это: из года в год брать на себя колоссальную ответственность за чужих детей и всего за семь дней делать их счастливей.
Про мечты и мужское воспитание за деньги
Мечтал совсем о другом – стать актером. Курсы постановки речи, репетиции, подготовка. Не получилось, срезался на экзамене. От нечего делать пошел в педагогический университет, и вдруг нашел себя. Да так нашел, что в тридцать лет управляет частным лагерем, является заместителем директора в психологическом центре, курирует направление в государственном центре коррекционного обучения и реабилитации. Сам удивляется тому, насколько счастлив.
– Знаешь, это ведь не простой палаточный лагерь, у нас есть свои уникальные фишки. Во-первых, мужской педагогический состав. Например, одинокие мамы специально отправляют сюда пацанов. Что в школе, что дома – только женское воспитание. Укутали, носочки надели, здесь зацеловали, там накричали. А у нас он сам учится обеспечивать свое место под солнцем. Но при этом, если накрывают эмоции, то поговорим, объясним, пожалеем. На 25 детей у нас 5 педагогов. Поэтому мы здесь слушаем детей. Я пробовал нанимать психологов со стороны – ничего не работало. Дети их не приняли. Теперь все психологи у нас в штате, они вожатые и сами живут в палатках. И это, кстати, вторая фишка: мягкая, очень аккуратная социализация детей под тактичным контролем. Я хочу сказать, что вот это все внешнее – костры, палатки, игры в робинзонов, – важно, но не первостепенно. Это просто средство, наш стиль общения.
Про слезы и здоровую привязанность. И нездоровую тоже.
Пока разговариваем, вокруг нас кружат дети. Босиком, чумазые, глаза горят. Подходят, без стеснения перебивают:
- Андрей, все зависит от твоего решения!
- Андрей, я есть хочу.
- Андрей, ну иди поговори с ней, она не хочет меня слушать.
Ясно, про субординацию можно не спрашивать. Все «на ты» и без комплексов. Ясно и другое: дети совершенно влюблены в своих вожатых, они заняты каждую минуту и просто в диком восторге от всего происходящего.
- Ты вот пойми. Они, конечно, плачут первые три дня. Не все, но бывает часто. Но это ведь здоровая эмоция. Им грустно, они просто скучают без родителей. Скорее странно, если ребенок в 8 лет сразу забывает маму-папу и начинает здесь со мной выстраивать очень личные отношения. Я контролирую ситуацию. Всегда. Лагерь не в тайге, и в любой момент можно вернуться домой.
- Грустишь?
- Да.
- Хочешь, я тебя отвезу?
- Нет.
Это наш обычный диалог (смеется). Нет, ну правда, вспомните себя. У меня вот шанса адаптироваться, проверить себя, например, не было: позвонил, родители приехали и забрали. Потом жалел. К концу смены я их уже знаю, по-настоящему. Всё, это уже мои ребята, моя команда. Они это чувствуют, и в следующем году возвращаются.
С кем сложнее, так это с родителями. Сразу чувствуется, когда взрослые в детстве были лишены подобного опыта. Разное бывает: и звонят по сто раз, и пишут инструкции на несколько тетрадных листов (правда, я их не читаю, – смеется), и приезжают, прячутся за деревьями (опять смеется). С ними я тоже работаю.
Про быт и адаптацию
Лагерь разбит недалеко от дороги, лес светлый и чистый. Смена длится 7 дней и стоит 330 белорусских рублей. Построены туалеты и умывальники, обустроено место для кухни и костра, натянуты тенты. Постоянно греются огромные котлы: в лагере много девочек, им нужна теплая вода. Питание пятиразовое (по всем нормам), причем о поваре ходят легенды. Чипсы, сладости, наличные деньги – под запретом.
– Наш обычный день? Обычных нет. Это всегда игра: шпионы, поиск сокровищ, пешие походы, турниры, индейские праздники. Можем построить шалаш, походную баню, плот. Если захотим, поедем на конное ранчо или в музей (здесь неподалеку их три).
Обязательным пунктом идет скаутское обучение: учимся ставить палатку, правильно вести себя в экстренной ситуации, ориентироваться в лесу, поддерживать костер, находить питьевую воду, разбираться в ягодах и грибах, оказывать первую помощь.
Могу взять на смену проблемного ребенка или сложного подростка. Но только одного – это работа на результат. Один раз был парень из опекунской семьи, до этого – детдом. Первые дни мы с ним обозначали границы, потом один раз сели вдвоем и просто поговорили. Он понял меня, я его. Больше проблем не было.
Про свою собственную паранойю
В июне этого года в оздоровительном лагере в Молодечненском районе мальчику сломали нос. В 2016 году при сплаве на лодках в Карелии погибло 14 подростков. Буквально пару дней назад девочка из частного лагеря отстала от группы и провела ночь в болоте. Как после таких случаев хватает мужества брать на себя ответственность за чужих детей?
– Это мой личный кошмар, эти истории. Читаю и каждый раз зарекаюсь. И это несмотря на то, что у нас 5 вожатых на 25 детей, и строгий закон: все отвечают за всех. Страшно, несмотря на согласования в МЧС, милиции, лесхозе, местных больницах, отделениях образования. Но каждый год весной начинают звонить родители. Один, три, двадцать. И в какой-то момент понимаю: придется ехать, иначе дети зря ждали весь год. Но именно из-за таких случаем мы не расширяемся, не делаем лагерь более рентабельным (за счет количества детей): сейчас все круглосуточно на глазах, и я боюсь потерять этот контроль.
Про гаджеты, вернее, их отсутствие
Странно было бы не задать вопрос про мобильники и планшеты. Если вы родитель, который ни разу не пожаловался на игровую зависимость ребенка, то вас можно смело вносить в Красную книгу.
– Телефоны только вечером, есть час для разговоров с родителями и друзьями. Конечно, дети разные, и кто-то проходит через «ломку», но если ребенок не впал в депрессию, можно расслабиться. Все равно наша лесная жизнь рано или поздно затягивает абсолютно всех.
Это точно. Мне двадцать семь, я нахожусь здесь всего пару часов, а уже хочу остаться на вечерние посиделки возле костра. Там будут давать какао и печенье, а завтра, наверное, пойдут делать воздушного змея и стрелять из лука. Есть стойкое ощущение, что если бы в моем детстве существовал подобный лагерь, то во взрослой жизни многие вопросы отпали бы сами собой. Радует только одно: в планах у Андрея и его команды – создание аналогичного семейного проекта. Никогда не поздно иметь счастливое детство, так вроде говорят?
Немного истории
Вообще, это совершенно удивительный, малоизученный феномен – детские лагеря. Все начиналось хорошо. Жарким сухим летом 1907 года генерал-майор лорд Роберт Баден-Пауэлл собрал 20 мальчиков и вывез их на остров Браунси (пролив Ла-Манш). Научиться выживать в экстремальных условиях — все, что требовалось от смущенных детей. Ничего, постепенно вникли. Изучали следы животных и растения, добывали еду и питьевую воду, жгли костры, оказывали первую помощь. Прекрасные навыки для мужчины, не так ли? Вот и им понравилось.
Не прошло и года, как лорд выпустил книгу про свой опыт. Неожиданно громкая популярность, непредсказуемая мода, многочисленные скаутские отряды по всей Англии. Еще через пару лет издание переведено на русский. Здесь идея прижилась и ее даже сумели адаптировать. На территории дореволюционной России скаутинг использовали как элемент ранней подготовки к военной службе.
Но (вдруг) что-то пошло не так. Как всегда.
Революция. Скаутинг запретили. Создали «Артек». Сначала здесь лечили заболевания легких, но быстро поняли: да ведь это прекрасный способ освободить родителей на целое лето. Пусть старшие спокойно строят коммунизм, мелкими - займемся сами.
Бог с ним, с этим оздоровлением — на первый план выходит воспитательная и патриотическая работа. Одно за другими публикуются постановления «об идеологической работе среди детей в летнее время», быстро-быстро возводятся многочисленные корпуса по всей территории Союза.
Спустя шестьдесят девять лет, когда взрослые иллюзии окончательно рухнут, детские летние лагеря останутся c нами в качестве наследия весьма противоречивого столетия. Вопрос только, хорошее или плохое?
Подпишись на Holiday.by!
Только отборные материалы в наших каналах